Когда дело доходит до энергетики, Россия словно зависает в воздухе. Цены на нефть подросли и Москва отложила неизбежные перемены, хорошо понимая, что эксперименты с добычей углеводородов сопряжены с политическими рисками. Она ведет запутанные разговоры о климате и отвергает идею массового перехода в зеленое будущее, называя ее тщеславием Запада. К сожалению, эта стратегия недальновидна.
Управление переходом к благоприятной для климата эпохе потребует участия стран, зависимых от углеводородов, и, возможно, отказ России от углеродного топлива имеет большее значение, чем отказ любой другой страны на земле. Не только потому, что крупнейшая страна мира больше остальных страдает от глобального потепления и делает слишком мало, чтобы смягчить последствия. Это крупнейший в мире экспортер загрязняющих веществ: Саудовская Аравия может конкурировать за первое место по поставкам нефти, но Россия поставляет еще и газ, а также занимает третье место по продажам угля. Неспособность справиться с этими изменениями влечет политические и экономические риски как внутри России, так и за ее пределами.
По оценкам старшего аналитика Энергетического центра бизнес-школы «Сколково» Юрия Мельникова, технический потенциал одной только ветроэнергетики достигает 17 000 ТВт-ч, то есть на несколько порядков больше, чем сегодня. У России есть возможность стать ведущим производителем голубого водорода, если объединить крупнейшие в мире запасы газа с инвестициями в технологию улавливания углерода, что сделает процесс более экологичным. В стране множество ресурсов для низкоуглеродной атомной и гидроэнергетики.
Проблема не в отсутствии возможностей. Скорее, дело в росте альтернативных издержек, связанных с попытками залатать дыры и сохранить систему в неизменном виде. Москва делает ставку на устойчивый спрос на ископаемое топливо со стороны развивающихся рынков, а также на огромные запасы нефти и газа, которые она считает конкурентным преимуществом, игнорируя тревожные сигналы.
Европа, ключевой экспортный рынок, настаивает на восстановлении экономики с использованием зеленых технологий и введении углеродного налога. Китай может достичь пика спроса на нефть в 2025 году, а США кардинально меняют траекторию движения при новой администрации. Однобокий подход не поможет вывести российскую экономику из застоя. Она теряет конкурентоспособность, а реальные располагаемые доходы и потребительское доверие снижаются.
Зависимость от углеводородов
Россия вполне может столкнуться с тем, что Индра Эверлэнд из Норвежского института международных отношений называет «моментом Kodak», когда производитель фототехники, не осознавший важность цифровых технологий, недооценил происходящие изменения и обанкротился. Должны сработать инстинкты самосохранения. Вместо этого Москва предпринимает лишь символические усилия по диверсификации, цепляясь за доходы от углеводородов и переоценивая роль газа, который выделяет меньше углекислого газа, чем нефть или уголь, в качестве переходного топлива.
Кремль и раньше не спешил признавать необходимость перемен, как и в случае с ростом сланцевой отрасли в США. Сейчас проблема в том, что ситуацию осложняют и другие факторы.
Эффективное макроэкономическое регулирование и сдержанный фискальный подход, которые помогли смягчить последствия резкого и быстрого обвала цен на нефть, как, например, в 2020 году, теперь маскируют необходимость действий. По словам Эверлэнда, это «проклятие природных ресурсов и компетенции». Положение также усугубляют все более изолированное положение России и конфронтационная дипломатия.
Наконец, цены на нефть, которые держатся около $60 за баррель благодаря сокращению предложения — значительно ниже уровня, необходимого России для сбалансированного бюджета, создают ложное чувство безопасности и иллюзию устойчивого спроса.
Действительно, в прошлом году нефтегазовые доходы составляли чуть более четверти всего бюджета, тогда как в позапрошлом в среднем более 40%. Но это связано не столько с диверсификацией, как утверждает правительство, сколько с падением цен на нефть и зависимостью от субсидий и косвенной поддержки.
На самом деле, трудно переоценить зависимость. Это не просто страна, которая производит и экспортирует ископаемое топливо. Нефть, газ и уголь связаны с государством на всех уровнях, они создают рабочие места и обслуживают города, поддерживают элиты, а также определяют видение России и ее положение в мире. Во многом эта зависимость определяет неравенство, поскольку ресурсы поглощаются крупными компаниями и перераспределяются недостаточно эффективно.
Недостаточная гибкость
Ни один из этих факторов не меняется достаточно быстро. Чем крупнее и сложнее проекты, необходимые для поддержания добычи в России, тем важнее роль крупнейших государственных предприятий, которые лишь укрепляют лидирующие позиции и обеспечивают доминирование углеводородов, как отмечает Ричард Коннолли из консалтинговой компании Eastern Advisory Group. Масштабный проект «Восток Ойл», который, по оценкам, потребует инвестиций свыше 10 трлн рублей, или чуть более $130 млрд, и включает 15 новых моногородов, реализует российский гигант «Роснефть». В работе над проектом также участвуют судостроительные заводы, государственная атомная компания «Росатом» и многие другие. Недавний отчет Bloomberg показал, что это предприятие занимает одно из первых мест в списке кандидатов, которые могут получить поддержку из государственного фонда благосостояния на миллиарды долларов.
Скромная же поддержка малого бизнеса во время пандемии мало способствовала ослаблению этой хватки.
Кроме того, на фоне возможных политических преобразований у чиновников будет еще меньше стимулов экспериментировать: Владимир Путин может снова баллотироваться в 2024 году, когда закончится его четвертый президентский срок, но он уже начал готовить дополнительные варианты на будущее. Ситуация осложняется тем, что нефтегазовыми компаниями, как правило, руководят пожилые мужчины, имеющие небольшой опыт работы за пределами страны. Также отсутствуют настойчивые акционеры, требующие модернизации, как в BP Plc, или призывы к действиям — даже со стороны самой BP, владеющей 20% Роснефти.
Энергетическая стратегия России до 2035 года, опубликованная в прошлом году, отражает существующие проблемы. В ней говорится об инновациях и эффективности, но приоритет по-прежнему отводится продаже углеводородов (хотя и прогнозируется увеличение роли газа), а климат стоит на последнем месте. Предпринимаются усилия по диверсификации целевых рынков, но ожидается увеличение экспорта.
И это несмотря на рост затрат на добычу нефти по мере старения месторождений. Это ставит Россию в гораздо более опасное положение, чем, например, Саудовскую Аравию, если цены на нефть упадут и останутся на низком уровне. В 2017 году министр энергетики обозначил стоимость добычи на арктическом шельфе в диапазоне от $70 до $100, но нефть вряд ли долго продержится на этом уровне. Россия рискует стать мировой «углеродной гаванью», как выразился ранее в этом году советник президента по климату Руслан Эдельгериев.
Что ждет Россию
Но есть один лучик надежды — давление со стороны экспортных рынков. Это единственный фактор, который может заставить страну прозреть.
Действительно, это уже привело к тому, что компании, в частности Газпром, Новатэк и Росатом, заговорили о потенциале чистого водорода. План развития, утвержденный правительством в прошлом году, — это хотя и нечеткий, но полезный сигнал. Что касается возобновляемых источников энергии, то удаленные поселения начинают использовать ветер и солнечную энергию, чтобы решить проблемы со стоимостью и безопасностью поставок дизельного топлива: Юрий Мельников из Сколково приводит в пример северный поселок Тикси. Тем временем такие горнодобывающие компании, как Норникель, крупнейший производитель высококачественного никеля, ключевого компонента аккумуляторных батарей, говорят о повышенном спросе на сырье. В России есть медь, редкоземельные металлы и многое другое.
Кроме того, ведутся политические дискуссии о том, как решить проблему перехода на низкоуглеродные цепочки поставок во всем мире.
Но все это остается под вопросом. В этом году фактически планируется сократить финансирование возобновляемых источников энергии, чтобы сдержать цены на электроэнергию.
После перехода к альтернативным источникам энергии мир станет более разнородным. Готова ли Россия к тому, что произойдет, когда она перестанет быть чистым экспортером нефти к 2035 году, если аналитик Михаил Крутихин окажется прав? Трудно ответить что-то, кроме как «нет».
Подготовлено Profinance.ru по материалам агентства Bloomberg
MarketSnapshot - Новости ProFinance.Ru и события рынка в Telegram
По теме:
Мировой спрос на СПГ показал рекордный рост с начала пандемии
Россия хочет компенсировать выбросы углерода с помощью лесов