В тетчеровском варианте карго-культа деньги с высокой покупательской способностью являются чем-то вроде символа веры.

Элиот назвал апрель "самым жестоким месяцем", потому что он пробуждает природу, а вместе с ней и манящее чувство надежды. К сожалению, надеждам не всегда суждено сбыться. В апреле британское бюро статистики объявило о том, что экономике удалось избежать рецессии - в этом месяце она выросла на 0.3%. Этот лучик надежды не канул во тьму, но умножился. В июне нам сообщили о том, что никакой повторой рецессии 2012 года и вовсе не было. в прошлом месяце вышли данные по росту во втором квартале - 0.6%. Затем последовал водоворот данных по рынку труда, розничным продажам и промышленности, где все тринадцать секторов одновременно продемонстрировали улучшение - впервые с июня 1992 года. Лейбористская оппозиция твердит о том, что восстановление опоздало на три года, и гордиться тут особенно нечем. И они правы. Экономисты чувствуют, как надуваются пузыри - особенно на рынке жилья - и это проблема, которую необходимо решать. Но какими бы ни были технические подробности восстановления, это главное политическое событие, последствия которого почувствуют на себе и простые люди, и партити.

Во-первых, одно помогло Джорджу Осборну оправиться после тяжкого недуга, вызванного его же сумбурным бюджетом на 2012 год, который поставил под сомнение не только компетентность Канцлера, но и его профпригодность. теперь он снова стал самим собой: главой Министерства финансов и тайной рукой, управляющей действиями большинсства либерал-демократов в правительстве. Еще год назад он едва успевал закончить вступительное слово к своей речи, а на него уже сыпались обвинения в дилеттантстве. Теперь же он не стесняется принимать вызовы Лейбористов в вопросах льгот и пособий, защищать сланцевую энергетику и демонстрировать свои международные амбиции. Запланированный на конец года визит в Азию должен подчеркнуть готовность правительства к формированию "всемирной расы", а то в последнее время эта идея как-то ушла на второй план на фоне едких комментариев в адрес иммигрантов.

Экономический рост также дал ему преимущество перед Лейбористами. Эд Милибанд, лидер оппозиции, в 2010 году обвинил правительство в том, что сокращения расходов уничтожили хрупкие ростки восстановления. Однако ему не удалось объяснить, почему новые еще более масштабные сокращения не привели к аналогичным плачевным результатам. Апрельская статистика несколько смягчила лейбористов, заставила их ослабить оборону; они признали, что фискальная консолидация - это неизбежное политическое зло, от которого не избавиться до следующих выборов в 2015 году. Весьма зрелое решение, но, судя по реакции общественности, его не достаточно, чтобы вернуть партии доверие избирателей. Электорат лейбористов уже не тот, что прежде, впрочем, он никогда не отличался особой сплоченностью и преданностью. Тори же сейчас чувствуют себя гораздо счастливее. Вестминстерские обозреватели привыкли относить это на счет кропотливого труда микрополитики: немного антиевропейских жестов со стороны Дэвида Кэмерона, немного лести и приятных поблажек для вечно недовольных рядовых членов парламента, чуть-чуть новых персон в закулисной игре. Но главное дело сделали показатели роста, именно они дают премьеру неплохой потенциал на следующих выборах.

Однако среди всех политических мутаций, спровоцированных экономической коррекцией, особенно поразительна смена тем для дискуссий. Фискальная политика, по крайней мере, в макроэкономическом контексте, почти исчезла из повестки дня. Даже если Лейбористы правы, и с сокращением расходов нужно было повременить, теперь это интересует только историков. Их позиция в отношении текущих и будущих условий почти не отличается от позиции коалиции. Оставшиеся разногласия, например, темпы капитальных инвестиций, слишком незначительны. Но правительству не стоит почить на лаврах: критика теперь сыпется с других сторон. Левые постепенно забывают про управление спроса, делая ставку на уровень жизни, как на самое уязвимое место коалиции. Если восстановление экономики не дает людям почувствовать себя богаче, вряд ли Кэмерон сможет получить какие-то преимущества на выборах. Правые стенают о вещах куда более важных: об инфляции. Да, монетарная политика вытесняет фискальную, что сильно беспокоит британскую элиту. Совсем недавно Марк Карни, новый глава Банка Англии, заявил, что он собирается держать процентную ставку банка на уровне 0.5% до тех пор, пока безработица не опустится ниже 7%. Так называемое заявление о намерениях призвано предельно ясно донести до бизнеса и заемщиков, что политика останется аккомодационной еще долго.

Но правое крыло Тори не без оснований считает, что планы Карни усиливают угрозу инфляции, которая и так прочно обосновалась выще 2%-ной цели Банка Англии. Даже если инфляция не достигнет тревожных уровней, консерваторы в парламенте начнут апеллировать к пожилым избирателям, делая упор на то, что их сбережения прервращаются в ничто. Как бы там ни было, в тетчеровском варианте карго-культа деньги с высокой покупательской способностью являются чем-то вроде символа веры. Сейчас только самые закостенелые Тори предлагают повысить ставку в ближайшем будущем, и требуют, чтобы Карни поклялся забыть про количественное ослабление. Но со временем число их сторонников будет расти. Многие десятилетия британские политики страдают инфляционным неврозом. И не удивительно. Большую часть послевоенного периода Великобритания жила в условиях постоянно растущих цен. Правительства пытались сдержать их при помощи соглашений о зарплате с корпорацийми в 1970-х, сокращения денежной массы в 1980-х и инфляционного целеполагания в 1990-х. Британия завидовала ценовой стабильности Континента, поэтому Тори подписались под Европейским механизмом обменных курсов в 1990 году - страшная ошибка, от ее последствий не удалось оправиться ни Тори, ни про-европейским политикам. Инфляция всегда определяла политику Великобритании.

И, не исключено, что в будущем нас ждет то же самое. Критика Банка Англии за небрежность - это также камень в огород правительства, поскольку заявление о намерениях - их совместное детище. Верхушка министерства финансов не просто настроена на одну интеллектуальную волну с Карни, она его обожает, видя в нем молодого и энергичного космополита в отличие от старого и консервативного Сэра Мервина Кинга. Говорят, что он совещался с министром финансов и выпил пивка с постоянным секретарем в конце своего первого рабочего дня в Банке. Благодаря росту, правительство надеется избежать нападок за фискальную консолидацию. Однако политика инфляции может оказаться куда сложнее политики ограничений и сокращений.