То, что возможно для небольших открытых экономик, является практически недостижимым для экономик крупных и относительно закрытых.

Страдание идет на пользу как душе, так и экономике. Эта точка зрения широко распространена. Для приверженцев идеи аскетизма финансовый кризис является расплатой за моральную развращенность и недостойное поведение, и путь к его искуплению лежит только через страдание. Однако экономика – явление земное, в загробной жизни ее уже не существует. Поборники жесткой дисциплины должны доказать, что проповедуемый ими путь является не просто высокоморальным, но и эффективным. Как сделать это? – Привести удачные примеры. В Европе таким примером зачастую служат страны Балтии, особенно Латвия – страна, столкнувшаяся с кризисом, получившая помощь, и теперь процветающая (по крайней мере, так нам говорят). Но соответствует ли это действительности? И даже если это так, могут ли другие извлечь из этой истории полезный урок? Ответ на оба эти вопроса: лишь частично. 

Все три прибалтийских государства – Эстония (население 1.3 млн.), Латвия (население 2 млн.) и Литва (население 3 млн.) – перед началом финансового кризиса переживали бум кредитования. В 2007 г. дефицит баланса текущих операций Латвии составлял 22% от ВВП, Эстонии – 16% и Литвы – 14%. Финансовые дефициты в частном секторе этих стран были огромными: 23% от ВВП в Латвии, 19% в Эстонии и 13% в Литве. Как обычно, бумы приукрашивали истинное положение дел с бюджетом: в 2007 г. чистый госдолг Эстонии равнялся минус 4% от ВВП, Латвии – 5% и Литвы – 11%.  

В конце 2008 года  Латвия получила внушительный пакет финансовой помощи, договорившись с Евросоюзом, МВФ, скандинавскими странами и т.д. об оказании ей поддержки. Однако были и те, кто сомневался, что эта программа сработает. Оливье Бланшар, экономический советник МВФ, рассказал в прошлом июне, что «многие, и я в том числе, полагали, что поддержание привязки к евро могло стать верным путем к беде, в лучшем случае – к долгой и болезненной коррекции, а скорее всего – к отказу в конечном итоге от такой привязки, когда поражение станет очевидным». Он оказался неправ.  Почти по Библии, появились четыре всадника финансового апокалипсиса: «внезапное  прекращение» притоков капитала, обвал цен на активы, рецессия и дефициты бюджетов – и в качестве ответной реакции на кризис страны Балтии приняли решение сохранить жесткую привязку своих национальных валют к евро и придерживаться жесткой бюджетной дисциплины.

По данным МВФ, за период с 2008 по 2012 г. Латвия сузила общий дефицит госдолга на 5.3% от потенциального ВВП, что позволило ей перейти в последнем отчетном году в зону скромного профицита (0.8%). Литва за тот же период смогла сократить свой дефицит на 3.3% от потенциального ВВП. (Аналогичную статистику по Эстонии МВФ не предоставил). Однако если взять Грецию, то здесь с 2009 по 2012 г. размеры ужесточения составили 15% от потенциального ВВП. 

Как же сработала эта стратегия? Ее защитники указывают на высокие темпы экономического роста в последнее время. К примеру, экономика Латвии от дна, достигнутого в 3-м квартале 2009 г., выросла к 4-му кварталу 2012 г. на 16%. Однако при этом не следует забывать, что ранее, за период с 4-го квартала 2007 г., она успела сократиться до вышеупомянутого дна на 25%. По состоянию на 4 кв. 2012, ВВП Латвии по-прежнему не дотягивал 12% до докризисных значений. Этот результат значительно слабее аналогичных показателей Ирландии, Португалии, Италии и Испании. Литва и Эстония оказались успешнее Латвии, однако и здесь налицо ощутимый спад. Эти серьезные рецессии никак нельзя игнорировать. Так, совокупные убытки, понесенные Латвией с 2008 по 2012 год, составили 77% от годового показателя производства в докризисные времена. Аналогичные убытки Литвы равняются 44%, а Эстонии – 43%. В 4-м квартале 2012 г. показатель ВВП Латвии находился на 41% ниже уровня, на котором он мог бы пребывать в случае дальнейшего развития тренда 2000-2007 г.г.  ВВП Литвы и Эстонии не дотягивали до уровня тренда по 34%. Безработица снизилась, но в декабре 2012 г. она по-прежнему составляла 14% от общей численности трудоспособного населения Латвии.

Подводя итог, можно сказать, что Латвия пострадала от кризиса сильнее остальных прибалтийских государств и пережила одну из величайших депрессий, известных истории. Сейчас она восстанавливается. Восстановление еще нельзя назвать полным. Является ли задействованная этой страной политика образцом для других? Нет! Выбирая стратегию жесткой фискальной дисциплины для стимулирования экономики, страны Балтии обладали четырьмя важными преимуществами. Во-первых, по данным Евростата, в 2012 г. почасовая стоимость рабочей силы в Латвии составляла лишь четверть от аналогичного показателя по Еврозоне в целом, 30% - от затрат на оплату труда в Испании и 50% - в Португалии. С учетом потенциала дальнейшего быстрого роста производительности, страна не нуждалась в серьезной, масштабной девальвации для того, чтобы обеспечить себе конкурентоспособность.

Во-вторых, экономики этих государств – очень маленькие и открытые. Чем более открытая экономика, тем большая ее часть не зависит от внутренних расходов, оказавшихся под негативным воздействием рецессии. Это делает внешнюю корректировку более действенной альтернативой внутреннему стимулированию, по сравнению с более крупными экономиками. За период с 2007 по 2012 дефицит баланса текущих операций Латвии сократился на 21% от ВВП. Аналогичная коррекция эквивалентна всего лишь 0.3% от ВВП Италии. Торговые партнеры Латвии едва ли заметили структурную перестройку ее баланса, однако они бы сразу ощутили аналогичные процессы в более крупной экономике Италии.  Кроме того, за период с 2007 по 2012 г. население Латвии сократилось на 7.6%, а Литвы – на 10.1%, что явно приукрасило положение дел с безработицей. В Испании и Италии пропорциональные потери составили бы 11 млн. человек

В-третьих, в обсуждаемых нами экономиках ключевую роль играют иностранные банки. В масштабах Еврозоны это можно расценить как альтернативу банковскому союзу: пусть банки тех стран, чьи правительства могут похвастаться сильным бюджетом, примут под свое руководство более слабые финансовые системы.

И, наконец, государства Прибалтики решились принять и разделить судьбу Европы, поскольку в противном случае им пришлось бы возвращаться под влияние России. У народов этих стран были причины сделать выбор в пользу болезненных реформ, лишь бы не изменять своим политическим принципам. У других государств, по которым ударил кризис, тоже есть причины сохранять верность Европе, но в меньшей степени, и это ослабляет их готовность к принятию мер жесткой дисциплины. Можно ли считать страны Балтии в целом и пострадавшую от кризиса Латвию в частности образцовой моделью жесткой финансовой дисциплины, ориентированной на стимулирование экономики? В краткосрочной перспективе ответ был однозначен: нет. Политика строгой экономии и сокращения расходов оказалась очень жесткой. Впоследствии им удалось объединить значительную структурную перестройку, ориентированную на внешние факторы, с восстановлением экономического роста, однако объем производства в Латвии по-прежнему значительно отстает от исходной точки, уровень безработицы очень высок, а эмиграция из страны чрезвычайно активизировалась.  

Представляет ли собой Латвия образец для других государств, особенно - гораздо более крупных? Конечно, нет. То, что возможно для экономик компактных и открытых, является практически недостижимым – с экономической, а также социальной и политической точек зрения - для крупных и относительно закрытых экономик. Идея о том, что мы должны примерять на любую экономику то, что подошло маленькой и открытой стране, не взаимодействующей  с остальными -  это не что иное, как порождение болезненной фантазии. Вот почему европейские политики игнорируют такие призывы. И вот почему процессы коррекции протекают столь уныло. Кто-то может возразить, что Латвия – отличный пример для небольших стран. Однако было бы сущим безумием считать, что она сможет послужить образцом для Европы.

Мартин Вулф

Подготовлено Forexpf.ru по материалам The Financial Times Источник: ProFinance.Ru - Новости рынка Forex