Самый серьезный кризис капитализма со времен Великой депрессии 1930х гг. пробудил мрачные воспоминания по обеим сторонам Атлантики.  Призрак Франклина Делано Рузвельта не дает покоя Соединенным Штатам времен Барака Обамы.  В ходе американских дебатов относительно текущей валютной и фискальной политики, и в частности политики количественного ослабления, проводимой Федрезервом США, важное место отводится историческим доказательствам того, работал ли Новый курс ФДР или нет. В Европе, где падение национальной экономики когда-то привело к краху самой демократии, люди задаются вопросом, сможет ли это повториться снова.  Некоторым представляется еще одна Веймарская республика, напоминающая о вынужденном уменьшении расходов и росте безработицы, которые характеризовали Германию времен Генриха Брюнинга и способствовали приходу к власти нацистов. На первый взгляд кажется, что есть множество причин для отклонения такого сценария.  Раз Европейский союз делает одно дело, война между Францией и Германией немыслима.  Следовательно, сама геополитическая обстановка не так страшна, как это было в 1930х. 

Кроме того, идеологические крайности, которые тогда распалили и раскололи континент, сегодня почти не в моде.    Коммунизм, дискредитированный развалом СССР и Советского блока в Восточной Европе, по сути, угасает, а его основной электорат – который удается привлекать коммунистическим партиям – стареет и не может воспроизвести себя. Что касается фашизма, его политические преемники в таких странах, как Италия и Франция, должны бороться с прошлым позором.  Яркие воспоминания о тотальной войне и геноциде, которые часто всплывают в памяти, препятствуют возрождению правых тоталитарных партий. По этой же причине маловероятно возвращение военных режимов в южной Европе или в других странах; в коллективной памяти свежи причиненные ими страдания.  Последнее, что хотят сделать португальские или греческие армии, так это взять на себя ответственность за управление страной. 

Отсюда вытекает самое важное отличие, которое, следовательно, легко пропустить. В 1930х гг. политики привлекали массы благодаря тому, что люди верили в будущее.  Миллионы маршировали, объединенные великими идеями, и сотни тысяч вступали в политические партии – часто на всю жизнь.  Сегодняшние марши и демонстрации отдаленно напоминают те дни, тогда как партии по всему миру теряют своих членов. Но было бы опрометчиво делать выводы о том, что межвоенный кризис не может ничему нас научить.  Как раз наоборот.  В 1930х гг. США и Британия были среди немногих стран мира, где сохранилась многопартийная демократия.  Почти все другие страны резко свернули вправо.  В Германии и Италии верх одержали фашистские партии, а в других странах диктаторы получили поддержку армий или королей. Позднее анализируя эти события, историки создали тщательно проработанные типологии для разделения фашистского и авторитарного режима.  И это не банальные различия.  Но важнее то общее, что имели между собой фашистский и авторитарный режимы – все эти режимы смогли прийти к власти в результате масштабного краха демократической политики.  Тем самым они показали, что демократия – это не один из видов естественного состояния и не какой-то рубеж в истории, стабильность и постоянство которого могут восприниматься как должное. 

С другой стороны, сила демократии определяется не только ее характером, но и ее достижениями.   Ее популярность может быстро угаснуть, если она связана с разрушительными и систематическими провалами, происходят ли они на поле боя – как во Франции в 1940 г. – или в зале заседания правления и в заводском цеху. Тем, кто сомневается, что это может произойти снова, следует подумать о той европейской стране, которая больше всех пострадала во время нынешнего кризиса – о Греции.  После падения полковничьей хунты в 1974 г. в стране появилась демократическая система.   К власти пришли две сменяющие друг друга партии, а европейская интеграция способствовала стабилизации внутренней политики. Сейчас этого не происходит.  Напротив, попытки кредиторов Греции – и ее собственных политиков – справиться с кризисом привели к тому, что само конституционное достижение прошлого оказалось в долговой яме.   В действительности политическая нестабильность, вызванная кризисом, подорвала старую двухпартийную систему. В период с 2010 по 2012 г. левоцентристская партия ПАСОК заседала в правительстве, делая все возможное для сохранения членства Греции в еврозоне и предотвращения официального дефолта.   В результате число ее избирателей уменьшилось с 44% до 12%. Сейчас она представляет собой обескровленную и униженную тень былой партии.   В рядах левоцентристов происходят изменения, и вероятно на смену старым партиям будут приходить новые. 

Правоцентристская партия «Народная демократия» также теряет позиции, но не в таком масштабе.    Однако на ее фланге формируется новая сила:  «Золотая заря», неонацистская партия, которая распространяет насилие на улицах и в общественной жизни, и в результате получает широкую поддержку у населения. Внезапный подъем «Новой зари» вызван не большим числом незаконных иммигрантов – они появились раньше, чем произошел сдвиг в правую сторону – а скорее масштабным ростом бедности и безработицы за последние три года и самое главное усилением общественного недовольства политическим классом в целом.  В двух словах, кризис привел к тому, что греческие демократы и их предполагаемые достижения лишились легитимности. Это не Веймар.  Но это сравнение позволяет понять, насколько быстро была подорвана европейская демократия начала двадцать первого века бесконечной экономией и неудачами внутреннего и внешнего политического руководства.  Что может прийти на смену демократии, это другой вопрос.  Но мы не должны расслабляться только потому, что не можем представить себе альтернативу. 

Марк Мазовер 

Подготовлено Forexpf.ru по материалам Project Syndicate Источник: ProFinance.Ru - Новости рынка Forex