Всем известно, что внешний долг подвел Грецию под дефолт. Сейчас вопрос заключается в том, как лучше все организовать, чтобы никто не догадался, что Греция банкрот. Эксперты не ленятся разрабатывать планы Среди них и выкуп акций, и облигационный своп, и еврооблигации – европейская версия облигаций класса Брейди, выпущенных обанкротившимися в 1980-х странами Латинской Америки. Все эти схемы сводятся к одному – нагрузить один тип облигаций поверх других, чтобы добиться невозможного от греческой неплатежеспособности и свести к минимуму потери кредиторов, большая часть которых представлена европейскими банками. Каждую неделю нелепый состав из европейских банков и министров финансов переезжает из одной столицы в другую, чтобы обсудить, какой план дефолта/реструктуризации принять. Тем временем, греческая агония продолжается, а рынки ждут налета на Португалию, Ирландию, Италию и Испанию. Ни один человек, разбирающийся в финансовых фокусах, не видит смысла в этой битве облигаций. Однако в основе этого лежат две нравственные установки, понять которые гораздо легче.

Первая из них - традиционное порицание долга. Старейшее правило личных финансов гласит – избегайте долгов, то есть никогда не тратьте больше, чем зарабатываете. Экономисты и моралисты сошлись на мысли о том, что необходимо тратить меньше заработанного, чтобы сберечь средства на так называемый «черный день» или на старость. На протяжении долгого времени долги воспринимались как распущенность или слабость. Если человек все же был кому-то должен, делом чести становилась выплата обязательств в срок. Люди продавали активы, сокращали расходы, работали усерднее или сочетали все три варианта. На самом деле, зачастую, это было не просто делом чести: за невыплату должника сажали в тюрьму. Те же правила существовали и для долга учреждений. Банки развились из ювелирной практики, когда вклады на хранение принимались за небольшую цену. Превратившись в кредитную организацию, они сформулировали основное правило: хранить почти 100% наличных против залога, для того чтобы не испытывать нехватку средств, если большая часть вкладчиков решит забрать деньги в один момент.

Подобным образом, еще до введения в девятнадцатом веке ограниченной ответственности, акционеры или партнеры компании несли ответственность за все долги фирмы, что сильно ограничивало желание брать деньги в долг для финансирования торговли. Главное правило государственного финансирования также заключалось в сбалансированности бюджета. За исключением крайней необходимости, правительство должно было тратить меньше, чем оно «заработало»  на налогах. И снова, для правительства являлось делом чести вернуть долг, каким бы он ни был и чего бы ни стоил стране.  До недавних пор, традиционно считалось, что «зрелые» страны всегда возвращают свои долги, и только банановые республики поступают иначе. Эти исторически закрепленные правила постепенно изменились. Тем не менее, в двадцатом веке, при более стабильных условиях и продолжающемся экономическом росте, для отдельных лиц, компаний и правительства заимствование в преддверии заработка стало нормой. То есть они тратили средства, которых у них не было, но которые они ожидали получить. В страхе перед массовыми изъятиями и неуплатами долгов, проценты банковских резервов снизились еще сильнее, что расширило круг услуг по кредитованию. На этой основе возникло грандиозное явление – рынок облигаций, а банки снизили стоимость финансирования, ускорив тем самым экономический рост.

Такой была система финансового посредничества, которая чуть было не развалилась в 2008 году, доказав многим правоту старинных предостережений о риске долговых обязательств.  В своем исчерпывающем историческом обзоре финансового кризиса, Кармен Рейнхарт и Кеннет Рогофф пишут: «Снова и снова страны, банки, физические лица и фирмы загодя берут на себя непомерный долг, не оценивая риски на случай наступления неизбежной рецессии». Но существует и противоположная нравственная установка, суть которой заключается в следующем: поскольку непомерный долг достоин сожаления, винить стоит кредитора, а не должника. «Не занимай и не ссужай», - предостерегал Гамлета Полоний.  Заем денег под проценты назывался «ростовщичеством» или получением прибыли от денег, а не товаров и услуг – эта разница идет от Аристотеля, для которого деньги были пустым звуком. В средневековой Европе ростовщик являлся самым ненавистным персонажем. Последние законодательные ограничения по взиманию процентов за деньги были сняты только в девятнадцатом веке, уступив экономическому аргументу о том, что заем денег являлся услугой, за которую кредитор имел право потребовать любую сумму, которую мог выдержать рынок. Тем не менее, основы ростовщичества сохранились благодаря тому, что считалось морально неправильным извлекать дополнительную сумму, что представлялось возможным из-за уязвимой позиции заемщика или острой необходимости в деньгах.

Обе нравственные установки в настоящий момент противостоят друг другу в битве за облигации. Требование выплаты долга противоречит философии его прощения. С точки зрения кредитора, 17%-ная ставка, которую греческое правительство должно выплатить за десятилетние облигации, отражает риск кредитора при покупке греческих облигаций. Такова цена за прошлую распущенность. Но с точки зрения заемщика, это ростовщичество – выгода, основанная на отчаянии заемщика. Разумная золотая середина состоит в том, чтобы добиться соглашения по списанию части выдающегося греческого долга и наложить пятилетний мораторий на выплаты процентов по оставшейся части. Это незамедлительно бы ослабило давление на греческий бюджет и дало бы правительству время и стимул привести экономику страны в порядок.  В долгосрочной перспективе, однако, нам придется ответить на более глобальный вопрос, который возник из-за долгового кризиса зоны евро: неужели для общества важнее снижение стоимости финансирования, нежели выплата пораженных дебиторов?

Роберт Скидельски, член британской Палаты Лордов, заслуженный профессор политической экономики в Йоркском университете. Источник: ProFinance.Ru - Новости рынка Forex